| Описание: |
В 1996 году во время раскопок Кипчаковского могильника на северо-западе Башкирии в погребении 56 был обнаружен пластинчатый железный шлем [Зубов, 2011. С. 68], который был передан на реставрацию в ГИМ. Однако до последнего времени он оставался в том же виде, что и был взят во время раскопок. И только обнаружение нового, практически полностью разграбленного могильника писеральско-андреевского типа возле пос. Пильна на юге Нижегородской области [Зубов и др., 2011; Зубов, 2011] и поступление части грабительской коллекции в ГИМ вызвало новый интерес к находкам защитного снаряжения в регионе. Погребение 56 Кипчаковского I курганно-грунтового могильника [Зубов, 2011. С. 104], располагалось на южной окраине некрополя. Это наиболее поздняя часть памятника, погребальные комплексы которого датируются рубежом эр – I веком н.э. Захоронение было подвержено ритуальному разрушению, собственно, как и многие другие мужские погребения. Шлем находился в изголовье, в восточной части могилы. При нарушении целостности погребения шлем был потревожен и развалился на две части. Купол шлема собран из узких вертикальных трапециевидных пластин, которые скреплены друг с другом шнуровкой через два ряда отверстий (в нижней и средней части) внахлест, в верхней части пластины скреплены также через отверстия под круглое плоское навершие. По мнению реставратора, к шлему относились пластинчатые науши, собранные из горизонтальных узких пластин, собранных внахлест, по всей видимости, на кожаных ремнях и обшитые по краю кожей1. Следы кожи прослежены и по нижней кромке пластин купола, что, очевидно, также указывает на обшивку кожей. К бармице относились прямоугольные пластины с полукруглым краем, на каждой из которых располагалось по шесть отверстий, два по центру сверху и снизу, и две пары расположенных по краям. В области ног были найдены обувные бронзовые кольчатые застежки с неподвижным крючком (отдел Б, тип 2, вариант А по Б.Б. Агееву [1992. Табл. 11, 4]). Подобные застежки типичны для комплексов пьяноборской и кара-абызской археологических культур и широко датируются в пределах II в. до н.э. – II в. н.э., но при этом большинство их встречается в комплексах рубежа эр (I в. до н.э. – I в. н.э.).
В настоящее время мы наблюдаем практически одновременное появление узкопластинчатых шлемов и сегментно-пластинчатых шлемов, которое археологически фиксируется в Среднем Поволжье в I в. н.э. В начале II века, судя по изображениям на колонне Траяна, этот тип вооружения был уже хорошо известен сарматам Северного Причерноморья. В конструкции узкопластинчатых шлемов присутствуют три элемента, повторяющиеся и на Кипчаковском могильнике, и на памятниках в Посурье: купол из связанных или склепанных между собой внахлест узких пластин, закрепленных и усиленных сверху круглой пластиной-навершием. Дополнительными элементами на шлемах были крупночешуйчатые бармицы и гибкие науши, набранные из горизонтальных пластин. Таким образом, в поволжских памятниках писеральско-андреевского типа мы наблюдаем картину пересечения двух традиций в конструктивных особенностях шлемов.
Это более ранняя, ламеллярная конструкция, которая датируется на рубеже эр, скорее всего в I в. н.э. Представляется возможным связать появление подобных шлемов с восточной волной алан, появившихся их глубин Центральной Азии в это время в Волго-Уралье. В данном контексте вполне уместно рассматривать гунно-сяньбийские и китайские аналогии шлемов. Такое предположение базируется, в том числе, на находках мечей китайского облика (с бронзовым перекрестием) из Ново-Сасыкульского, Камышлы-Тамакского, Кипчаковского могильников пьяноборской культуры на северо-западе Башкортостана и почти двух десятков аналогичных клинков из среднесарматских захоронений Волго-Донья и Заволжья [Скрипкин, 2000. С. 18-19]. Находки мечей такого типа имеются в памятниках саргатской культуры на Иртыше и в различных памятниках Средней Азии (см. литературу: [Скрипкин, 2000. С. 18]). Дальнейшее развитие узкопластинчатых шлемов в Волго-Камском регионе фиксируется на археологическом материале уже на рубеже IV-V вв., кроме того, они находят аналогии в погребениях сарматской знати на Северном Кавказе и в Прикубанье [Бетрозов, 1987; Берлизов, 1998; Васильев, Кармов, 2008; Ждановский, 1984; Сазонов, 1992]. Но, как мы видим на примере могильника у хутора Городской, тип вооружения и формы шлемов отличались от поволжских, и были гораздо ближе изображениям сарматов в Керченских склепах [Istvánovits, Kulcsár, 2001. Fig. 6].
1. Шлем был изъят автором раскопок С.Э. Зубовым вместе с монолитом земли для последующей разборки в лабораторных условиях. В волевых условиях пластин наушей и бармицы не зафиксировано. Реконструкция московскими коллегами кипчаковского шлема вызывает у одного из авторов (С.З.) определенные сомнения, особенно в части наличия пластинчато-горизонтальньгх наушей. Следует также отметить, что красивая художественная реконструкция показывает заклепки в средней части пластин шлема вместо имевших место отверстий для стягивания их ремешками.
|
